Я его вспомнилаааа!!!
В поезде из Москвы ни с того ни с сего в голове выскочила третья строчка Натиным голосом. когда-то это были мои любимые стихи.
через десять минут выскочила вторая строфа.
потом третья, дальше глухо. ну да, бывает, слова забываются, если их не повторять.
Но как можно было забыть, что оно вообще существует на свете, не понимаю?!
Вот оно целиком, вытащенное из Яндекса. теперь никогда не забуду.Гордость, мысль, красота - все об этом давно отгрустили.
Все креститься привыкли, всем истина стала ясна...
Я последний язычник среди христиан Византии.
Я один не привык... Свою чашу я выпью до дна...
Я для вас ретроград. - То ль душитель рабов и народа,
то ли в шкуры одетый дикарь с придунайских равнин...
Чушь! рабов не душил я - от них защищал я свободу.
И не с ними - со мной гордость Рима и мудрость Афин.
Но подчищены книги... И вряд ли уже вам удастся
уяснить, как мы гибли, притворства и лжи не терпя,
чем гордились отцы, как стыдились, что есть еще рабство.
Как мой прадед сенатор скрывал христиан у себя.
читать дальше
А они пожалеют меня? - Подтолкнут еще малость!
Что жалеть, если смерть - не конец, а начало судьбы.
Власть всеобщей любви напрочь вывела всякую жалость,
а рабы нынче все. Только власти достигли рабы.
В рабстве - равенство их, все - рабы, и никто не в обиде.
Всем подчищенных истин доступна равно простота.
Миром правит Любовь - и Любовью живут, - ненавидя.
Коль Христос есть Любовь, каждый час распиная Христа.
Нет, отнюдь не из тех я, кто гнал их к арене и плахе,
кто ревел на трибунах у низменной страсти в плену.
Все такие давно поступили в попы и монахи.
И меня же с амвонов поносят за эту вину.
Но в ответ я молчу. Все равно мы над бездной повисли.
Все равно мне конец, все равно я пощаду не жду.
Хоть, последний язычник, смущаюсь я гордою мыслью,
что я ближе монахов к их вечной любви и Христу.
Только я - не они, - сам себя не предам никогда я,
и пускай я погибну, но я не завидую им:
То, что вижу я, - вижу. И то, что я знаю, - знаю.
Я последний язычник. Такой, как Афины и Рим.
Вижу ночь пред собой. А для всех еще раннее утро.
Но века - это миг. Я провижу дороги судьбы:
Все они превзойдут. Все в них будет: и жалость, и мудрость...
Но тогда, как меня, их потопчут чужие рабы.
За чужие грехи и чужое отсутствие меры,
все опять низводя до себя, дух свободы кляня:
против старой Любви, ради новой немыслимой Веры,
ради нового рабства... тогда вы поймете меня.
Как хотелось мне жить, хоть о жизни давно отгрустили,
как я смысла искал, как я верил в людей до поры...
Я последний язычник среди христиан Византии.
Я отнюдь не последний, кто видит, как гибнут миры.
Наум Коржавин